Подальше от мужчин. Радфем-коммуна «Пчёлы» - Любава Малышева

Вздохнув, Ида-Иден помог Лиаму подняться, взял его сумку и вместе они добрели до «Пчёл». В коридоре было пусто, все «Пчёлы» закрылись в своих комнатах, Ди почему-то не было, еще одна соседка по комнате Иды-Идена, индианка Сири, спала. Посоветоваться было совершенно не с кем. Поэтому Ида-Иден устроил Лиама на ночь в гостиной и пошел спать.

Утром Лиама обнаружила Мона. На самом деле у Лиама была очень плохая репутация. Когда он был юн, он наделал много ошибок, которые местные газеты не оставили без внимания. Даже после каминг-аута и десятилетнего пребывания в женском образе, даже после участия во многих социальных проектах, Лиам был вынужден оправдываться, хотя давно не ощущал никакой связи с той личностью, которая проживала в его теле в юности. Он знал отношения «Пчёл» к мужчинам, поэтому утром он не особенно удивился, когда Мона буквально вышвырнула его из дома и начала громко кричать по-польски и по-норвежски, созывая собрание. Лиам сидел на высоком крыльце и курил, слушал перебранку, слушал бой церковных часов, смотрел на людей, бредущих мимо по улице и думал, удастся ли докурить сигарету или дождь докурит ее быстрее.

После того, как посуда была разбита, а Марьяна принесла вниз Александера, началось долгожданное общее собрание. Правда, Нил была на работе в своей керамической мастерской, но остальные «Пчелы» присутствовали. Считая Иру, семь человек сидели вокруг разбитого стеклянного стола.

Собрание

Ди всегда была модератором собраний. Она раздала всем белые листки бумаги и сказала:

– Правила коммуны были нарушены. Мы должны обсудить произошедшее и решить, имеет ли Ида-Иден право остаться с нами или теперь он должен покинуть «Пчёл» немедленно и навсегда. Мы будем голосовать по вопросам, которые внеочередное собрание решит нужным задать. Через пять минут каждый должен написать свои вопросы на листочке и потом мы продолжим.

Ди держала нейтралитет и поэтому она закрыла дверь в гостиную, прошла на кухню, налила в чашку чай, сделала бутерброд и взяла зонт, одеяло и туристическую пенку и вышла на крыльцо. Лиам обернулся и увидел Ди.

– Привет! – сказал он.

– Получил? – спросила Ди, расстилая пенку и помогая Лиаму укутаться в одеяло.

– Да, сначала от Эйнара, потом от Моны.

– Но она же не сильно тебя? – спросила Ди, раскрывая зонт и присаживаясь рядом с Лиамом.

– Ну так, платье порвала.

Ди и Лиам были знакомы много лет. Они вместе учились в штайнеровской школе, вместе играли в выпускной постановке «Двенадцатая ночь». Лиам играл Лизандра, Ди – Гермию. После второй постановки Лиама арестовали и обвинили в изнасиловании двенадцатилетней девочки. Разбирательство шло долго, в итоге он был оправдан. Но бергенские феминистки запомнили этот эпизод и не упускали случая лишний раз напомнить Лиаму, что он насильник.

Второй раз Лиам попал в поле зрение активистов, когда полиция заподозрила его в изготовлении детской порнографии. Лиам тогда собрался и улетел во Вьетнам на три месяца. Ди по собственной инициативе забрала и увезла все вещи Лиама, выброшенные его соседями, в собственный гараж. Позже обвинения были сняты, за порнографию арестовали соседа Лиама, какого-то известного адвоката, сторонника правых. Но уже ни одна правозащитная группа, кроме палестинской, не принимала Лиама в свои ряды.

На прайде Лиам появился только когда Ди вошла в комитет. Он шел вместе с прайдом в своём красном пальто, с накрашенным лицом, на высоких каблуках и вокруг него не было никого. Никто не хотел идти рядом. Никто не хотел говорить. Ди ехала на платформе и занималась звуковым пультом, электрогенератор коротило от дождя. Был очень сильный ветер, радужные флаги трепетали и разрывались. Люди, несущие транспаранты, сгибались и очень скоро весь прайд смыло дождем. Лиам заплакал и отстал от колонны, сквозь слезы он видел серую массу города, расплывающуюся и дрожащую.

Сколько всевозможных поговорок придумано для самоопределения. Ты – это твой жизненный опыт. Или: ты – то, что тебя окружает. Скажи мне, кто твой друг. Ты – то, что ты ешь. Ты – то, что ты думаешь. Ты – это твои намерения. Ты – это твои приоритеты. Очень сложно жить, когда твой приоритет – чтобы били не очень сильно. Вот что думал Лиам.

– Никуда не уходи, – сказала Ди. – Это моя коммуна и я тут решаю.

– Ты диктатор, – сказал Лиам.

– Да, я диктатор.

– Но все против меня, они ненавидят меня.

– И что, тебе есть куда идти?

– Нет.

– Тогда будешь терпеть ненависть.

– Не привыкать.

– А что с Эйнаром?

– Ну…

– Что, без повода?

– Ну я выпил.

– Ты всегда пьешь.

– Я выпил и поцеловал его.

– Ты и раньше его целовал.

– Но раньше я не говорил лишнего.

– Ясно, мне пора. Сиди и жди.

– Сижу и жду, – сказал Лиам, оставшись один на один со своей сумкой.

Обитатели коммуны громко обсуждали Лиама, но при появлении Ди все замолчали и протянули ей листки. Ди выкатила в центр комнаты модераторскую доску и взяла фломастер.

– На повестке дня следующие вопросы… – Ди начала записывать на доске предложения «Пчёл». – Первое. Ира и ее ребёнок. Второе. Кролик. Третье. Дежурство по кухне. Четвертое. Лиам. Предлагаю высказываться по первому вопросу. Ира и ее ребёнок.

Руки подняли все. Первой говорила Мона. Ира в разговоре не участвовала вообще. Марьяна иногда переводила ей: «Все в порядке, ты понравилась» или «Хорошие новости».

Оказалось, что все «Пчёлы» одобряют экстренную эвакуацию Иры. Лейла сказала, что она хотела бы помогать с ребёнком. Марьяна сказала, что будет учить Иру норвежскому. Мона сказала, что она найдёт для Иры велосипед с детским сидением. Ида-Иден сказал, что детей не любит, но Александер кажется ему симпатичным. Сири сказала, что у её сестры в Воссе есть много старых детских вещей и она попросит их привезти. В общем, по первому вопросу все были единодушны и это несколько разрядило атмосферу. Феминистки единогласно проголосовали за то, чтобы Ира и Александер жили в «Пчёлах». Ну то есть все, кто имел право голоса, проголосовали.

Вопрос с кроликом

По поводу кролика мнения разделились. Лейла говорила, что кролик – это антисанитария. Сири сказала, что она боится кролика. Мона сказала, что кролик – самец и попадает под ограничения «Пчёл». Марьяна ответила, что кролик животное и подвергается дискриминации даже не по гендерному, а по более широкому – видовому принципу. Поэтому, несмотря на биологический пол, белый кролик может проживать в «Пчёлах». Ида-Иден сказал – что у него аллергия на кошек и неизвестно, будет ли аллергия на кролика. Было решено провести еще одно собрание по кролику вместе с Нил. Поскольку Хокон IV сидел в комнате Нил, он не мог присутствовать на собрании и не мог очаровывать присутствующих своим белым мехом, пушистым хвостиком и розовыми прозрачными ушками. Так Хокон IV получил отсрочку и был оставлен в покое. А «Пчёлы» перешли к вопросу мытья посуды.

Марьяна: – Лейла не помыла посуду в понедельник.

Лейла: – Я болела.

Марьяна: – Месячные – это не болезнь.

Сири: – В вашей культуре – не болезнь. Но в мире много разных культур.

Конец ознакомительного фрагмента.